Тварь - Страница 5

Она взглянула на часы. Нет. Он спал только полтора часа. Пусть поспит еще полчаса. Тогда он будет бодрым, и она сможет немного поспать.

Элизабет похлопала себя по лицу и потрясла головой.

Она решила петь. Невозможно заснуть, когда поешь, — научный факт. Она пропела несколько строк из песни «Что ты будешь делать в жизни без меня?».

Волна захлестнула корму и промочила Элизабет насквозь.

Ничего страшного. Вода не холодная. Она...

Волна? Как волна может захлестнуть корму судна, если ты двигаешься навстречу волнам?

Элизабет обернулась.

Корма находилась всего на четыре дюйма выше поверхности воды. За то время, пока Элизабет наблюдала за ней, корма опустилась еще немного, и еще более сильная волна накатилась на борт яхты и разлилась по подушкам.

Адреналин скакнул вверх по спине и побежал вниз по рукам. Минуту Элизабет сидела неподвижно, заставляя себя быть спокойной, оценить обстановку. Раздражающее клокотанье выхлопной трубы прекратилось. Едкие запахи больше не вились над кормой.

Волны с обеих сторон судна казались выше. Яхта двигалась вяло, переваливаясь из стороны в сторону, корма отяжелела.

Элизабет потянулась вперед, за штурвал, подняла пластиковую крышку и включила рычажок, приводящий в действие трюмную помпу. Она услышала, как заработал электромотор, но что-то было неладное в производимом им звуке. Он был далеким, слабым и натужным.

— Говард! — закричала Элизабет.

Никакого ответа.

— Говард!

Ничего.

Кусок каната был закинут на гик, женщина закрепила оба его конца на пальце штурвала и спустилась вниз через люк. Смрад выхлопных газов вызвал у нее удушье и опалил глаза. Выхлопы пробивались сквозь пол трюма.

— Говард!

Она заглянула в кормовую каюту. Шесть дюймов воды покрывали ковер.

Гриффин находился в провале темного, полного дурных предчувствий сна, когда услышал свое имя, доносящееся как будто издалека. Усилием воли он заставил себя проснуться, почувствовав, что с ним что-то неладно, так как у него болела голова, во рту был противный вкус и он чувствовал себя напичканным наркотиками.

— Что случилось? — проговорил он и перебросил ноги через край койки.

Посмотрев в сторону кормы, он увидел сквозь голубоватую дымку Элизабет, бегущую к нему и что-то кричащую. Что она кричала?

— Мы тонем!

— Ну-ну, что ты...

Он поморгал, потряс головой. Теперь он почувствовал запах выхлопа и узнал его.

Элизабет сдернула ковер в главной каюте и подняла люк, закрывающий моторный отсек. К этому времени Гриффин уже стоял рядом с женой. Они увидели, что двигатель наполовину покрыт водой. Батареи пока еще были сухими, но вода поднималась прямо на глазах.

Гриффин услышал хлюпанье в кормовой каюте, увидел воду и понял, что произошло. Он приказал:

— Выключи двигатель.

— Что?

— Сейчас же!

Элизабет нашла рычаг и заглушила двигатель. Гудение замерло, а с ним замер и охлаждающий насос. Лишняя вода больше не накачивалась на судно, и они смогли услышать успокаивающее завывание помпы.

Но на корме все еще имелась зияющая рана. Гриффин схватил два посудных полотенца с раковины и рубашку с крючка и передал их Элизабет:

— Запихай все это в выхлопную трубу. Плотно. Так плотно, как только сможешь.

Женщина выбежала наверх.

Гриффин запустил руку в ящик и достал гаечный ключ. Встал на колени и пристроил ключ к одному из болтов, прикрепляющих батареи к раме. Если ему удастся вынести батареи из моторного отсека, поднять их на пару футов, даже на фут, он сможет дать помпе время, чтобы остановить повышение уровня воды. Гриффин намеревался перенести батареи с тех пор, как в одном из журналов по мореходству прочел предупреждающую статью о том, как опасно зависимы стали современные суда от сложной электроники. Но потребовалась бы некоторая реконструкция, выходящая за пределы его способностей. А это, в свою очередь, означало необходимость иметь дело с островными рабочими, что задержало бы их плавание.

Задержало бы на пути к чему?

Он выругался и нажал на первый болт. Болт был проржавевшим, и ключ соскользнул.

Потеряв ход, судно повернулось бортом к волне и оказалось во власти ритмичной резкой бортовой качки. Дверца посудного шкафчика внезапно открылась, стопка тарелок выскользнула и с грохотом упала на палубу.

Гриффин накинул ключ и налег на рукоятку.

Болт сдвинулся, Гриффин ухитрился сделать пол-оборота, а затем рукоятка ключа уперлась в шпангоут. Он выдернул ключ, пристроил его опять и опять повернул. Вода поднималась.

На кокпите Элизабет лежала, раскинув ноги и упираясь в палубу ступнями, чтобы противостоять качке. Одно из посудных полотенец было свернуто в комок, и она ощупывала корпус яхты, чтобы найти двухдюймовое отверстие выхода выхлопной трубы. Она с трудом достала его кончиками пальцев и пыталась заткнуть полотенцем. Труба была слишком большой, а полотенце слишком маленьким. Оно выскользнуло из трубы и уплыло.

Элизабет услышала новый звук и застыла, пытаясь понять его. Это был звук тишины. Помпа перестала откачивать воду.

Затем она услышала голос мужа внизу:

— Радио гавани Бермуда... это яхта «Северанс»... Мейдей, мейдей, мейдей... мы тонем, наши координаты... Черт!

Элизабет вытянула из-под себя рубашку, скомкала ее вместе со вторым посудным полотенцем и опять стала искать дыру.

Судно дернулось в сторону. Вода хлынула через корму, и Элизабет заскользила. Ее ступни потеряли опору. Она стала падать. Руки беспомощно хватались за воздух.

Гриффин схватил жену за руку, втянул ее на палубу и проговорил: